Valeriu BUJOR
Problema criminalităţii organizate a fost pentru o perioadă îndelungată de timp una primordială în activitatea criminologului Valeriu Bujor. Sarcina de bază consta în formularea propriului concept despre acest fenomen şi, principalul – sensibilizarea factorilor de decizie şi a comunităţii despre pericolul criminalităţii organizate. Anume la iniţiativa, şi cu participarea nemijlocită a savantului au fost organizate primele conferinţe naţionale pe problemele criminalităţ ii organizate (1995 şi 1999). Înainte de a expune în original textul tezei de doctor în drept (candidat în ş tiinţe juridice) unde dl Valeriu Bujor se referă la problema criminalităţii organizate se cer de făcut unele referinţ e. Indiferent de dorinţa noastră, în comunitatea ştiinţifică sunt nişte principii general acceptate, unele țin de arhitectonica lucrării altele de aspectele etice. Unul din aceste principii este recunoaşterea priorităţilor (pioneratului) în formularea anumitor legităţi ştiinţifice, promovarea anumitor idei, teorii, metode sau lansarea în circuitul ştiinţific a anumitor termeni şi noţiuni. Nu este vorba de a le împărtăşi ci doar a recunoaşte acest adevăr. Acesta se referă şi la problema criminalităţii organizate, problemă trecută cu vederea de cercetători în ultimii 3-4 ani, din motive mai mult ideologice decât ştiinţifice. Dar asta e o altă problemă – ştiinţa şi politica. Ne întoarcem la priorităţi. În abordarea problemei criminalităţii organizate Valeriu Bujor fost primul cercetător moldovean care într-o teză de doctorat s-a referit la esenţa acestui fenomen (Moscova, 1992). Însă practic nimeni din cercetătorii moldoveni care au abordat acest subiect nu a apreciat acest fapt. Mai mult decât atât, fără a întra în esenţa teoriei grupărilor criminale, în contextul căreia s-a abordat problema criminalităţii organizate, fără a expune conceptul promovat în teză, sugestiile autorului se supun unor critici. Şi acest lucru se face apelând doar la un articol[1], rupând din contextul conceptului doar unele afirmaţii, care separate de întreg într-adevăr par nişte aberaţii, plus la aceasta – criticile se fac într-o manieră inadmisibilă în dezbaterile ştiinţifice. Mă refer la prof. univ. Mihai Gheorgiţă[2] şi Veceslav Untilă[3]. Primul îşi permite chiar aşa afirmaţii (le redau în original): … на сегодняшний день только эти разновидности организованной преступной деятельности (мафия, профессиональная преступность, рэкет) известны нашей действительности, ученным, практикам и на них необходимо организовать и вести самую решительную борьбу, а не ждать нечто сверхестественного преступного явления, на которое указывают отдельные авторы. По-моему, они сами-то ничего конкретного не представляют, а только запутывают проблему либо пытаются это сделать. Такие авторы пишут о каком-то совершенно абстрактном социальном явлении, которое, по их утверждению, не вырастает ни из обыкновенной, ни из организованной преступности. Например В.Бужор пишет, что она якобы не есть и преступность организованных преступных групп. Подобные рассуждения, на наш взгляд, только уводят в сторону от разработки данной проблемы, кроме путаницы и сомнений ничего полезного не дает… Nu ne vom referi la viziunile acestui cercetător și aportul lui în dezvăluirea esenței crimei organizate, esență nedezvăluită de acest autor. Acest lucru îl poate atesta orice cititor nepărtinitor. Fragmentul expus (pag. 87-98) este o părticică a tezei Криминологическая характеристика и предупреждение тяжкой групповой насильственной преступности. Principalele idei ale teoriei criminalității în grup au fost expuse mai tîrziu în studiul monografic realizat împreună cu prof. Victor Guțuleac – Групповая преступность: методологические основы изучения и классификации. Кишинев, 1998. Организованная преступность. Завершив описание выделенных групповых форм преступного посягательства, мы не можем обойти вниманием еще один вопрос – о сущности организованной преступности. Постановка такого вопроса вызвана следующими обстоятельствами: Во-первых, дав характеристику группам различного уровня развития, мы использовали многие признаки, приписываемые рядом авторов – организованной преступности. Во-вторых,опросы общественного мнения, сотрудников правоохранительных органов, ряд публикаций в периодической печати позволяет делать вывод об упрощенном преставлении, о таком сложном явлении как организованная преступность. Стони преступлений, совершаемые преступными группами, бандами вооруженных грабителей, преступными сообществами, очень часто преподносятся, и воспринимается как проявления организованной преступности. Нет единого понимания данного явления и в научной литературе, что легко проследовать по публикациями последних лет148. Следует отметить, что как и любое другое социальное явление, организованная преступность отличается качественным своеобразием, имеет определенные количественные показатели, что позволяет отличить организованную преступность от иных социальных патологий в т.ч. от групповой либо традиционной преступности. Организованная преступность как социальное явление, не вырастает из групповой преступности, как не вырастает и из обыкновенной преступности. Она возникает на иной основе, причем возникает, только при определенных социально-экономических условиях и в определенных временных рамках. Ее нельзя организовать, она может лишь сама «рождаться» и «организовываться». Если организованная преступность появилось, в том или ином государстве значит там есть необходимые и достаточные условия для ее существования, т.е. сама структура общества (социальная организация) направлена на воспроизведение как преступности в целом, так и организованной преступности в частности. Организованная преступность должна рассматриваться как одна из подсистем общественного организма, которая подчиняется своим криминологическим законам и, в конечном счете, законам функционирования общества как социальной системы. Большинство ученых и практиков связывают организованную преступность как феномена социальной жизни с наличием относительно массового спроса на товары и услуги, которые являются сами по себе «незаконными», либо удовлетворение которых законным путем невозможно или затруднено. Речь идет о наркотиках, проституции, ростовщичестве, азартных играх, произведениях искусства, оружии, изготовлении контрафактной табачной и алкогольной продукции, лекарств и др., т.е. появляется определенный слой индивидов, обладающие необходимыми средствами и которые заинтересованы и согласны при определенных взаимовыгодных условиях получить эти товары и услуги (незаконные либо незаконными методами). Отсюда – основной отличительный признак и стержень в понимании организованной преступности – нелегальная экономическая деятельность. Этот признак позволяет провести водораздел между групповой и организованной преступностью. Групповая преступность лишь тогда приобретает характер организованной, когда в структуре ее деятельности проявляется признаки экономической деятельности, т.е. планомерного, целенаправленного извлечения прибыли на основе присвоения прибавочной стоимости.150 И так, организованная преступность появляется при наличии относительно массового спроса на незаконные товары и услуги. Этот спрос, в свою очередь, удовлетворяетсяпротивозаконными методами, возникшими преступными ассоциациями, деятельность которых носит характер преступного предпринимательства, и которые стремятся всеми способами устанавливать монополию на рынке незаконных товаров и услуг. Возможно, что на каком-то этапе эти потребности и интересы «потребителей» незаконных товаров и услуг самоудовлетворялись. Однако, запреты и социальный контроль затрудняют доступ к товарам и услугам, делают такие попытки рискованными. И так как всякие «неофициальные» спросы стоят дорого и чреваты неблагоприятными последствиями, эти лица предпочитают хорошо заплатить и за риск и за возможность получить товар, либо услугу. Отсюда – появление спроса на такой способ удовлетворения возникших потребностей, который обеспечивает анонимность, безопасность, гарантированность и качественность. Как мы уже сказали, деятельность на рынке незаконных товаров и услуг выгодное, но небезопасное занятие. Поэтому любая организация, действующая в этой области, старается обеспечить свою безопасность, а также условия, позволяющие успешно конкурировать и поддерживать наиболее выгодную конъюнктуру подпольного рынка. Отсюда появляется спрос на «безопасность» и «благоприятность конкурирования», который удовлетворяется различными способами: – с одной стороны развитием своей системы охраны, «шпионажем», использованием уголовников для осуществления различного деятельность рода «акций» против конкурентов; – с другой стороны, успешная деятельность невозможна без контактов с представителями государственных органов, ведь чем больших масштабов достигает деятельность той или иной ассоциации преступного предпринимательства, тем больше шансов попасть в поле зрения представителей правоохранительных органов, налоговой и финансовой инспекций, а также других официальных структур. Естественно, что это обстоятельство порождает со стороны групп, ассоциаций, кланов, необходимость «нейтрализации» любых форм социального контроля со стороны официальных институтов; от шантажа и подкупа, до продвижения на высокие посты «своих» людей. В ответ на такой спрос возникает рынок предложений, где первоначально конкурируют одиночки либо небольшие группы «дельцов». Однако постоянство спроса, возможность получения регулярных, прогнозируемых высоких и сверхвысоких доходов вовлекает в эту сферу все большее количество лиц, объединяющихся с целью успешной деятельности для получения максимальных доходов, а факторами, обеспечивающими успех, служат: во-первых, монополия: отсюда стремление к контролю над рынком незаконных товаров и услуг на определенной территории, либо в одной из отраслей, либо видов услуг. во-вторых, наличие во главе группы, ассоциации преступного предпринимательства способных людей, лиц, отличающихся оперативностью, деловой реакцией, знающих конъюнктуру подпольного рынка и умеющих находить слабые места в системе социального контроля и в области удовлетворения спроса на рынке. В сферу преступного предпринимательства устремляются и уголовные группировки, имеющие не только крупные денежные средства, которые пускаются в подпольный оборот, они имеют еще и довольно-таки хорошую организацию, способную конкурировать и выжить. В чисто коммерческую, пусть и «теневую» деятельность привносятся и уголовные элементы, поэтому – борьба за монополию ведется без каких-либо правовых и этических ограничений. Тем более, что далеко не все группы занимаются только бизнесом. Многие из них не брезгуют разбойными нападениями, мошенничеством, кражами, рэкетом. В отличие от “обычной или традиционной” преступности, когда преступное посягательство осуществляется не только противозаконно, но и вопреки воле и желанию конкретных лиц, вопреки их интересов, занятие преступным предпринимательством хотя и противозаконно, но, как правило, совершается не вопреки воле и желанию различных индивидов и не посягая на их личные интересы. Наоборот, появление организованной преступности как социального явления и обусловлено появлением этого интереса, а назначение организованной преступности – в удовлетворении данного интереса. Отсюда, преступное предпринимательство, осуществляется не вопреки воле и желанию отдельных индивидов, а наоборот, в полном соответствии с их волей и желанием, с их интересами. И чем больше товаров и услуг не могут быть предоставлены населению официальными социальными структурами, чем больше в данном обществе товаров и услуг, объявленных незаконными, тем шире база и поле деятельности для организованной преступности, тем крепче ее основа. Оформившись как определенная социальная база, организованная преступность, даже в результате крупных потерь среди “личного состава” не будет ликвидирована, пока не будет ликвидирована ее основа, ее питательные соки. И если первоначально, на ранних стадиях развития организованной преступности, различные группы либо отдельные “дельцы” лишь приспосабливались к рынку незаконных товаров и услуг, то со временем, лидеры преступных ассоциаций, начинают уже целенаправленно влиять на него, стремясь любыми путями обеспечить реализацию своих экономических интересов. А всего этого можно добиться лишь, контролируя власть и государство, ведь, как пишет Долгова А.И. “накопление в руках преступников значительных ценностей неизбежно влечет за собой потребность в политическом обеспечении своих специфических экономических интересов…”151 Как это делается мы отметили чуть выше. Однако, на наш взгляд, основная опасность организованной преступности не только в этом, и связано с появлением альтернативной обществе системы отношений.152 Допустимо говорить даже об “организованной преступности как об особой субкультуре нашего обществаб которая подобно раковой опухоли, разъедает общество изнутри, вовлекая в свою сферу все новых и новых людей, корежа экономику страны, распределительные отношения, общественную нравственность”153 С этим можно согласиться, сделав, на наш взгляд, одну лишь поправку. Вместо слова “субкультура” употребить иное – контркультура (антикультура). Ведь если под культурой понимать набор ценностей, представлений о мире и кодов поведения, общих для людей одного стиля жизни,154 то с появлением организованной преступности мы можем говорить лишь о контркультуре, так как возникающие и культивируемые “идеологами” нормы и ценности организованной преступности не вписываются, а противоречат основным аспектам господствующей культуры.154 Mai jos se anexează şi sfârşitul articolului publicat în Legea şi Viaţa, la care atât de des se apelează – Наступит ли в Молдове царство крестных отцов или еще раз об организованной преступности (Закон и жизнь, 1992, Nr. 2). …Не зная национальных границ и языковых барьеров, организованная преступность нашла благодатную почву для себя и в Молдове, где как метастаз все глубже проникает во все поры нашего больного общества. Это осознают многие, но очень мало кто видит ее реальную опасность для республики. Автор не разделяет оптимизм тех, кто верит в скорую победу над организованной преступностью, кто связывает успех и надежду с «войной», «решительным наступлением» на нее, с созданием в правоохранительных органах специализированных подразделений. Это, по крайней мере самообман. Проблема борьбы с организованной преступностью – это тема для отдельного большого разговора, поэтому здесь мы отметим лишь следующее: в высказывании – «мафия бессмертна» есть весомая доля истины. Действительно, как показывает опыт других стран, раз возникнув, организованная преступность становится спутником общества, его частью, и никакие предпринятые меры не привели ни в одной демократической стране к ликвидации данного явления. Не будучи в состоянии ликвидировать организованную преступность, государство ставит перед собой более реальные цели – ограничить сферы ее деятельности и влияние в обществе. Одним странам это удается, в других же организованная преступность становится государством в государстве, обладая реальной экономической властью и контролируя в то же время власть политическую. Что ожидает Молдову? К сожалению, следует констатировать, что сегодня мы не в состоянии бороться с организованной преступностью, наше больное общество не в состоянии ее контролировать. И завтра оно не сможет этого сделать, а послезавтра… На такой ноте и завершаю статью, этим хотелось бы предупредить о наступлении (в Молдове) царства «крестных отцов», где будет господствовать страх, где насилие будет единственным средством утверждения интересов, где человеческая жизни и достоинство личности будут цениться дешевле, чем в самые реакционные годы сталинского террора. Это, если хотите, и призыв к немедленным и решительным действиям, призыв не только и не столько к правительству Молдовы; от каждого из нас зависит, наступит ли это «царство» или нет.
Institutul de Științe Penale și Criminologie Aplicată
Instituția care-ți asigură viitorul!
